Плюю в душу - не дорого, несмываемо, неосознанно.
К3-64 Пэйн/Саске. (Именно Пэйн, а не Нагато). NH! Жёсткий секс. "Ты привык боли и перестал её ценить".
-
-
30.07.2011 в 21:49Надеюсь, еще лимит.
Высокий рейтинг.
Ошейник, туже затягивающийся на передавленной шее; а голос давно сорван криками. Саске упирается руками в стену, позволяя мнимому лидеру Акацок продолжать...
Самообман. Он не смог бы прервать это при всем желании.
Ни о какой подготовке и речи не шло. Пейн сказал – приходи один. Осталось одно незавершенное дельце. Последняя проверка перед тем, как принять тебя в Акацки. Выдержишь?
Саске только хмыкнул. Он не сомневался, что пройдет любую проверку. Мелькнуло полуразмытое воспоминание – давешний экзамен на чуунина. Саске тоже тогда думал – плевое испытание, пройду в два счета. Я же Учиха, лучший выпускник года... гений.
С тех пор миновало достаточно времени, чтобы Саске научился гнать от себя нежелательные воспоминания.
В голове оставалось так же пусто, когда Пейн, глядя холодно и почти презрительно, велел:
- Раздевайся.
Саске подчинился, даже не скривившись. Собственная нагота совершенно его не волновала. Саске вообще считал внешность досадным придатком к сути – что свою, что чужую.
- Надень, - Пейн швырнул Саске ошейник и черную повязку на глаза.
Саске и тут не поморщился. Плевать, что ничего не видно, а на горле смыкается чужая воля. Я же Учиха, убийца своего наставника и брата… предатель.
Саске смяло, отбросило в сторону, приложило о стену; острая боль в разбитом затылке смешалась с другой, унизительной и неожиданной – болью от проникновения.
Саске задохнулся. Он знал, что будет больно, но даже не предполагал о такой разновидности боли. Будто теряешь себя, и что-то, готовое разодрать на части, выпустить кишки – ничего общего с благородным блеском стального лезвия, взрезающего плоть.
- Расслабься, - Саске приходилось рвать всухую, и, судя по закаменевшим мышцам, по судорожно прикушенным губам, над которыми выступил пот, для Учихи такое обращение было в новинку. – Ты слишком узкий, я не смогу войти полностью.
Расслабиться? За гранью возможного. Саске, наоборот, хотелось закрыться, но мысль о том, что он должен выдержать, помогала не изменять позу.
- Это поможет, - привычная, сладко-режущая боль рассекла кожу груди, живота, резкими ударами прошлась по предплечьям; раны жгло как огнем, и Саске догадался, что на невидимый клинок было нанесено какое-то снадобье. Из тех, которые на него еще действовали. – Обострит ощущения.
Какой ровный голос, подумал Саске. Расслабиться удалось, но он даже не подозревал, что будет, когда Пейн начнет двигаться. Кажется, если бы в тело забивали металлический штырь, расширяя рану – и то не было бы так больно.
Может, металлу оно поддавалось бы с большей охотой, мелькнула на удивление связная, четкая мысль, когда Пейн в такт движениям своих бедер начал пробиваться пальцами – в свежие раны, под кожу. С каждым его толчком из легких выбивало воздух, и Саске невольно стал сам подаваться вперед, пытаясь смягчить боль.
По истечении первого часа он начал кричать – не то от боли, не то от чего-то другого. Сдерживаться не было никаких сил.
В отличие Саске, Пейн не чувствовал ни боли, ни усталости, ни болезненно-острого наслаждения; Пейн сам был болью, и ее было слишком много, этой боли, она была везде, в каждой клеточке тела, и под сердцем тоже, и она мешалась с животным удовольствием, о котором Саске даже не подозревал.
- Тебе не обязательно было соглашаться, - спустя вечность сказал Пейн, отстранившись. – Но ты возомнил о себе слишком много. Ты привык к боли и перестал ее ценить. Боль способна сломить почти любого. Для того, чтобы ей противостоять, нужно что-то, равное по силе. То, чем ты не обладаешь.
Саске не мог ответить. Он пытался дышать.
- Завтра ты отправляешься на поиски Восьмихвостого. Позаботься о том, чтобы привести себя в порядок, - с долей брезгливости уронил Пейн.
Саске не видел, как он ушел.
Его глаза по-прежнему закрывала повязка.
-
-
31.07.2011 в 17:28Заказчик ещё не определился, нравится или нет. Но за исполнение спасибо.
-
-
01.08.2011 в 00:29